сомнения и ее слова, ибо уж больно складно они лились — не словно воспоминания, а вымышленная история. Однако девушка с такой уверенностью настаивала на своем, утверждая, что с детства обладает столь необыкновенной памятью, способной удержать в себе превеликое множество слов и образов, что не стал спорить. Более того Йой рассказала мне все бесплатно и по доброте душевной, поэтому я не имел никакого права выказывать ей какое-либо неудовольствие или сомнение — она не обязана была делиться со мной таким.

Отказавшись от предложения девушки вместе пообедать, я направился прямиком в выделенную мне комнатку на втором этаже. История Йой и все события прошедших дней навалились необычайно сильным грузом, да и еще таким запутанным, что ума приложить не мог, с какой стороны подступиться к ноше. Только, казалось, что-то начало проясняться, как новые факты принесли с собой еще больше вопросов и непонятностей. Вернувшись, я уселся прямо на пол, достал спрятанный под сложенным матрасом рисунок дракона и принялся задумчиво разглядывать его. Ничего не изменилось. Дракон справа, а слева — сутра. «О Великий дракон огня, силе которого подчиняется пламя. Гнев твой способен уничтожать города и народы, однако милосердие твое дарует людям тепло и освещает им путь в непроглядной ночи. О Великий дракон огня, чье имя вовеки веков остается и будет Рюу, явись же и сокруши моих врагов, сожги их всех своим негасимым пламенем дотла — так, чтобы даже костей не осталось…» Далее предложение резко обрывалось. Обычному человеку показалось бы, что я ошибаюсь, и сутра выглядит вполне целостной, но опытный заклинатель кисти, историк или священнослужитель достаточно быстро сообразил бы, что чего-то не хватает. Так называемого «Завершающего ключа» — к ним обычно относят иероглифы, которые наносят на заклинание особую печать, делая его допустимым в рамках написанного, а иначе всегда есть вероятность, что оно будет неверно истолковано силой мироздания, и написанное обернется против тебя или будет иметь неправильный или слишком длительный эффект. Именно поэтому мастера кисти все реже и реже прибегают к подобным практикам: стоит только немного ошибиться, и последствия могут быть чудовищными и необратимыми. Это приводит к вырождению силы заклинателей и ее ослаблению. Однако отец воспротивился запретам Коллегии заклинателей кисти и принялся изучать сам и учить меня, Инура и Унис запрещенным заклинаниям, которые мастера кисти так тщательно пытаются позабыть, словно позорное прошлое.

Коллегия заклинателей кисти была создана чуть более ста лет назад вместо Совета заклинателей кисти — крупного учреждения, где хранилось множество древнейших знаний, где можно было обучиться различным видам мастерства кисти, а также где располагался этот самый совет, отвечавший за деятельность всех заклинателей кисти Ближнего Востока, — после того, как та полностью выгорела при таинственном пожаре, погубившем почти всех обитателей и монументальные труды исторические, мифологические и литературные, собираемые столетиями. Поговаривают, что в тот день огонь словно вырвался из недр самой земли, и огненной рекой погубил всех и вся. Если деятельность Совета состояла в глубоком изучении и познании нашей силы, а также различных формах ее применения, то Коллегия, испугавшись произошедшей катастрофы, отмела почти все прошлые исследования погибших, заявив, что данная нам сила опасна и не должна применяться во вред другим — короче говоря, свели нашу деятельность к безобидному рисованию с мелкими заклинаниями, которыми почти невозможно нанести кому-либо ущерб. Каждого, кто нарушает запрет, ожидает отдельный суд Коллегии, никак несвязанный со светским, и жесткое наказание — вплоть до казни. Многие заклинатели того времени, когда все это только зарождалось, ужаснулись такому и бежали на Дальний Восток, где над мастерами кисти не тяготеет ничьего бича и запрета, а те, кто остались, вынуждены были склонить голову и подчиниться. По крайней мере, с виду: некоторые продолжали тайно практиковать запретные знания и передавать их своим детям. Ниур же разузнал их от одного старого заклинателя кисти, жившего в одном районе с нами. Не знаю, что потом с ним произошло — однажды старик просто пропал: может, о нем узнали Ловцы — цепные псы Коллегии, узнающие о мастерах кисти, нарушающих закон, и отлавливающие их? Унис, несмотря на обыкновенную внешнюю невозмутимость, побаивалась, что когда-нибудь наступит день, когда один из таких явится в наш дом и арестуют нас… однако этого так и не произошло. По этой причине я даже рад, что никто особо не поверил в мой призыв дракона, а иначе Ловцы бы точно заинтересовались мной… если не сделали этого до сих пор. Учитывая произошедшее с Аумом… Страшно ли мне?.. Пожалуй. Да только понимаю, что если от обычных стражей закона мне не сбежать, то от профессионально обученных заклинателей кисти, на которых не налагаются почти никакие запреты — тем более.

Однако, как говорят: «Не пойман — не вор». Заклинатели кисти не могут чувствовать на расстоянии, применяет ли кто-то запрещенные знания (да и вообще свою силу) или нет — в этом мое преимущество. Внимательно рассмотрев лист бумаги на солнце, я приметил, что, похоже, продолжение сутры скрыто, словно какими-то невидимыми чернилами. Лимонный сок?.. Нет, это слишком просто, да и на свету бы тогда легко читалось. Отец научил меня двум заклинаниям: первое способно скрывать написанное, а второе — как ключ, нарисуешь его и сможешь все прочитать. Шансы были 50 на 50 — может, сработало бы, а, может, и нет. Попробовать стоило. Положив рисунок перед собой, я достал припасенные на всякий случай чернила и кисть, макнул инструмент в краситель и написал рядом с сутрой маленькое заклинание. Написанное и нарисованное тут же исказилось, стерлось и начало появляться вновь — мазок за мазком, словно чья-то невидимая рука выводила при мне. Я от испуга и неожиданности чуть кисть не выронил, но вовремя спохватился и отложил ее в сторону: любая нечаянная капля на лист могла навредить и навсегда отменить мое заклинание.

С правой стороны листа дракон сменился на земного, а под ним появился некий крупный город, в котором, приглядевшись, я узнал столицу нашего королевства. Теперь мифическое создание как будто смотрело на него сверху-вниз, опускаясь при этом, словно желая растоптать здания. Слева же начал появляться текст, написанный чем-то красным.

«Сим заклинанием Я, Иаду, Великий бог жизни и смерти, единственный истинный властитель всего, оставленного нам Создательницей, и несправедливо заточенный, повелеваю, чтобы Великий дракон земли, чье имя вовеки веков было и остается Рун, пробудился от своего долгого сна и обрушил мой гнев на царствие, созданное из сна бога Мори. Пусть безумие овладеет его разумом, пусть пробудится ненависть — такая же сильная и горячая, как